Спасти Шона Бина - мини, с WTF Slugs

[mamaychik]

Всё то же пост, апдейт его украсил. Самолюбование )))

Трофеи с WTF Slugs
Название: Спасти Шона Бина
Бета: Хетта
Банер: Мисс Жуть
Размер: мини, 3925 слов
Пейринг/Персонажи: мозговые слизни: Зар/Рит, Авд, Роф, Ваф; Люди – носители слизней: Берни/Мелисса, Тарс, Райан, Бретт; простые люди в эпизодах
Категория: гет
Жанр: драма, приключения
Заявка: «Судя по этому треду на зимнем инсайдике мы просто обязаны написать фик о том, как героический слизень спас Шона Бина)))»

Статистика

Рейтинг: R – NC-21
Предупреждения: присутствуют особо жестокие сцены убийства слизней
Краткое содержание: Мозговой слизень Зар узнает страшную правду о сообществе мозговых слизней на Земле. Теперь ему предстоит вступить в борьбу против сложившейся системы и нанести удар в самое ее сердце - спасти персонажа Шона Бина.
Примечание: Совпадения персонажей с реальными людьми случайны. CC-BY-NC

Зар очнулся, когда на часах было без четверти двенадцать. Носителю было плохо, куда хуже, чем обычно. Не надо было нюхать вчера ту белую дрянь, но такой повод!
Когда носитель смог наконец добраться до кухни, Зар забеспокоился. Безжалостное калифорнийское солнце сквозь жалюзи процарапало яркие полосы на полу. Зар заставил полуживого носителя включить ноутбук и уставиться на дату и время. Ужас коротким спазмом ожег тело слизня. Он проспал, как он смог избежать подключения?
Утренний сеанс соединения всех слизней в коллективный разум, именуемый Слияние Сияющих Слизней, или просто ССС, прошел без него. Но самое ужасное, Зар не помнил и вчерашнего вечернего ССС. В особняке режиссера была вечеринка по случаю начала съемок нового фильма. Они все праздновали и позволили носителям расслабиться. Во сколько он говорил с Авд? В девять вечера? И что теперь будет? Паника слизня изливалась в мозг носителю, словно токсины в кровь. А потом к горлу подкатила тошнота.

Отсиживаться весь день в квартире, мучительно ожидая вечернего ССС, было невозможно. Обязанностей еще никто не отменял. Нацепив на носителя темные очки, так и не пришедший в себя до конца Зар поехал на студию.
Пятнадцать минут в машине показались Зар вечностью, а суматоха съемочного павильона – пыткой. Носитель судорожно оглядывался по сторонам, Зар казалось, что на него все смотрят, что все слизни вокруг чувствуют и знают – он пропустил ССС.
– Выпей, брат! – сказал растаманского вида чудак, протягивая банку холодного пива. – Перебрал вчера?
Зар задрожал, но быстро сообразил, что собеседник просто человек:
– Не надо.
– Или ширяешься? – не отставал мерзкий человечишка. – Да не ссы, я не выдам! А то таращишься по сторонам, как на измене.
Зар больше его не слушал. Стыд, какой стыд! Даже представители низшей формы видят, с ним что-то не так. Надо собраться, выпить кофе что ли.

У кофе-машины никого не было, можно было расслабиться. Зар позволил носителю снять очки.
– Привет, Берни! – рядом неожиданно возникла Мелисса, она же Рит – автор сценария, сулящего Зар, Рит и Авд замечательные перспективы… Если только она сейчас не поймет, что с Зар что-то не так.
– Привет. Хочешь кофе? – он старался держаться как всегда.
– Спасибо! – она улыбнулась. – Пройдемся? Нам есть что обсудить!
– Неужели? – Зар опять затрясло, он нацепил очки, но Мелисса, казалось, ничего подозрительного не замечала. Они протолкались через толпу пестро наряженных статистов и уединились наконец в декорациях заснеженного леса.
– Как себя чувствуешь после вчерашнего? – Рит не выглядела подозрительной, говорила она мягко и спокойно.
– Голова трещит.
– Это поможет, – она протянула ему таблетку аспирина. – А в остальном? Случилось что?
Зар не решился принять аспирин и сунул таблетку в карман. Рит – нет, Мелисса, стояла рядом. Искусственный снег подчеркивал ее карамельный загар, мокрые от пота волосы завитками прилипли к шее. Он вдруг понял, что откровенно пялится на нее: на плечи, на ключицы, на грудь под тонкой блузкой. Это было пугающе, потому что быть этого не могло никак! Мозговые слизни – хладнокровные гермафродиты, пол носителя был им безразличен, а потому при контакте с человеком либидо последнего полностью блокируется, это не понаслышке знал каждый слизень. Но вопреки всему, что Зар знал, вопреки всему его прежнему опыту, его носитель желал эту женщину. А Зар желал узнать это новое чувство. "Это неправильно! – вопила вся личность слизня. – Остановись, или Рит все поймет!"
– Это правильно, – тихо шепнула Мелисса, – почувствуй своего носителя, – и женщина прижалась к мужчине всем телом. Прежде чем Зар успел сообразить, что происходит, губы носителей встретились. И тут он почувствовал ССС. Нет! Слияние было, но не со всей колонией слизней, только с одной-единственной Рит.
Обычное ССС разливалось в сознании Зар, как нестерпимый свет, из которого появлялись Верховный и Паутина Знаний. Верховный выслушивал отчет или ставил задачи, а Паутина улавливала вопросы и соединяла с тем, кто знал на них ответы. Но сейчас сияние не было слепящим. Теплый, ласковый, как весеннее солнце, свет окружал Зар и Рит, а между ними дрожала одна тоненькая паутинка. Вопросы, которые он хотел утаить, хлынули по этой паутинке к Рит, потому что главное он уже понял – она тоже вне ССС.
Ответы пришли незамедлительно. "Да, ты отключён от общего слияния, потому что вчера я подлила тебе специальный нейротоксин. Но разве не прекрасно ты чувствуешь себя сейчас?
Тело Берни с умножившейся за многие месяцы воздержания страстью сжимало в объятиях тело Мелиссы, а Зар растворялся в теплом свете Рит. "Это прекрасно", – он не мог врать сейчас, в слиянии, даже если б захотел. "Мы не одни, есть еще отщепенцы, они никак себя не называют. Нет, Верховный не заметит, что ты не в ССС, и никто не заметит, если быть осторожным. Мозговых слизней стало слишком много, потеря связи даже с десятком особей не насторожит никого, если только подключенные слизни не заметят и не забьют тревоги".
Зар почувствовал, как по телу носителя прошла легкая судорога, мышцы расслабились. Ощущение слияния стало растворяться в ощущениях носителя. Он снова стал собой, но каким-то чужим и незнакомым. Недавнее слияние еще будоражило его. Берни поцеловал Мелиссу, было хорошо и приятно, но слияние не возобновилось.
– Так бывает не всегда, – прошептала Рит, – но обязательно будет.

Они сидели на поваленном дереве, искусно вырезанном из цельного пластика. Зар осторожно выбирал крупинки искусственного снега из волос женщины, хотя жалко было нарушать такую красоту. Белые комочки среди спутанных прядей напоминали ему инкубатор-гнездо, где он появился на свет и питался оболочкой яйца, из которого вышел.
– Ты должна мне все рассказать. Почему ты выбрала меня? – этот вопрос не давал ему покоя. – Зачем отключила от ССС?
Лицо Мелиссы стало серьезным и сосредоточенным. Она закусила губу, посмотрела ему в глаза и обреченно произнесла:
– Чтобы спасти Шона Бина.
– Что!? – взвился Зар, – Зачем его спасать?!
– Ох, да не самого Шона. Ты знаешь, что он давно уже в списке самых охраняемых неносителей планеты. Спасти его персонажа. Он не должен умереть!
– Мелисса, ты с ума сошла! Мы же утвердили сценарий, там все идет по плану!
– Подожди, остынь и подумай как следует, почему так важно, чтобы герой Шона Бина погибал?
– Ну, это все знают, – Зар был озадачен, – такова воля Верховного.
– А почему такова Его воля?
– Потому что эпичная гибель героя модулирует мозговые волны людей наиболее оптимальным для нашего питания образом. Мы, конечно, вылупились, когда вспышка от гибели Боромира почти изгладилась, но казнь Нэда Старка ты помнить должна! Это же был триумф!
– Это была пропаганда! – холодно отрезала Рит, – Ты, лично ты, почувствовал что-то особенное тогда? Или тебе просто так сказали во время ССС?
– Конечно, почувствовал, – начал Зар и осекся. Он был тогда совсем еще молодым слизнем, его носитель, семнадцатилетняя девушка, помнится, даже всплакнула... Но в самом деле, если непредвзято сравнивать, она так же всхлипывала и над книгами Шарлотты Бронте, и даже сага «Сумерки» рождала в ее мозгу совершенно такие же волны.
– Стоп! Ты права, но зачем тогда это все?
Мелисса вздохнула, отряхнула с подола крупинки снега.
– Пойдем перекусим, и я тебе все расскажу.
Они отправились в обратное путешествие через лес декораций. Все тот же мерзкий растаман проводил Рит сальным взглядом, а Зар показал большой палец. Зар почувствовал гадливость, убить бы его! Что с ним происходит? Слизни никогда не отличались восприимчивостью к чувствам носителя. Они питались мозговыми волнами людей, контролировали их действия и поступки, но вот чувства и эмоции всегда оставались на периферии. Пусть носитель переживает, это придает мозговым волнам пикантности, но не более того. Так почему же он так зол?
Они вышли в загустевшее марево июльского дня. Зар уверено повел свою спутницу прочь от съемочного павильона в небольшой бар для «своих» на задворках студии. Там в кондиционированном полумраке, отхлебнув холодной минералки, он наконец вздохнул свободней.
– Верховный уже очень стар, – помешивая трубочкой клубничный мохито, говорила Рит. – Он из первых вылупившихся на Земле.
– Не может этого быть! – Зар тихонько присвистнул. Неужели Верховный втрое старше самого старого слизня, о котором ему доводилось слышать?
– Может. Все эти эпичные смерти – не более чем прихоть выжившего из ума старика! Ему просто нравится вкус, который экранная гибель Шона Бина придает мозговым волнам. Он уверен, что до сих пор жив и относительно здоров именно благодаря такой диете. Хотя я, как и многие другие, полагаю, что живет он одним лишь упрямством и самовнушением. И если мы на премьере неожиданно покажем фильм, в котором Шон Бин не погиб, это убьет его или сведет с ума.
– Зачем, ради всего ССС, вам это надо? – Зар был ошарашен. Мысль, что кто-то может желать смерти Верховному была дикой, чуждой, ужасной. Еще вчера он бы ринулся искоренять подобную ересь, но с сегодняшнего утра так много всего произошло. Все устои и приоритеты его были сломлены.
– Ответь, тебе нравилось жить так, как ты жил? Получать задание, выполнять его, не задумываясь? Не видеть и не чувствовать весь этот мир, щедрый, яркий. Мир, которым сполна наслаждается низшая форма жизни. Ты не задумывался, почему все так? – Рит пристально смотрела ему в глаза. – Конечно, нравилось. Конечно, не задумывался.
– Не задумывался. Но теперь-то у меня есть весь этот мир! У меня есть ты, – добавил он мягко, накрывая рукой ее ладонь. Она отняла руку, покачала головой.
– А у других ничего этого нет! Сотни крошечных слизней доедают свою скорлупу в предвкушении чуда. Они выползают из теплого инкубатора, и первое, что с ними происходит, это ССС. Нас парализуют, у нас отбирают чувства, свободу, обещанное чудо. Во время ССС каждого из слизней в системе эксплуатируют еще нещадней, чем мы своих носителей. У них хотя бы остаются эмоции, желания, пусть не все, – Рит говорила с жаром, щеки ее пылали. У Зар кружилась голова, он хотел только слиться с ней, не слушать слов, а свободно обмениваться информацией. Но она продолжала говорить: – А теперь вспомни сегодняшний день. Ты стал свободен от ССС. Сняты твои внутренние запреты, и ты сразу же снял ограничения со своего носителя. Жизнь прекрасна и удивительна. Разве за это не стоит бороться? За свободу чувств для всех и для каждого?
– Но почему? – Зар чувствовал, что окончательно запутался. – Зачем же они так с нами?
– Когда на Землю прилетели первые колонисты – это были солдаты, – им нужно было закрепиться, обеспечить безопасность и процветание нашего вида. ССС было необходимостью, стратегической военной разработкой для координации разрозненных наших сил. Но тяжелые времена позади, слизни давно встали на ноги, подчинив себе всех нужных людей. На пороге золотой век, а мы не можем в него вступить, потому что наше общество подобно худшим из военных диктатур людей. Но скоро диктатура падет. Слияние Верховного с другими Старейшинами настолько крепко, что поразив его, мы поразим их всех. Он в самом деле стар и отчасти безумен, раз позволил себе такие бессмысленные прихоти. И скоро мы нанесем свой удар!
Впервые Зар смотрел и видел. Все вокруг, весь мир наполнился маленькими яркими чудесами. Как трескаются кубики льда в стакане, как пылинки танцуют в одиноком солнечном луче, как улыбается Мелисса, его Рит.
– Ты останешься сегодня со мной? – он с трудом разбирал такие новые и противоречивые чувства, они путались и накидывались на него все разом. – Мне будет страшно одному в час, когда должно наступить ССС.
– Конечно, останусь.

Несколько дней они были счастливы, просто и без затей, как только могут быть счастливы два существа, внезапно осознавших себя живыми. Они старались прятаться ото всех, разыгрывая на публике обычную для носителей асексуальность. И хихикали как школьники, когда думали, что их никто не видит. Они гуляли по пляжу на закате и целовались под звездами. Но в воду не лезли, каждый раз хотели взять купальные шапочки и каждый раз забывали. Рит стала рассеянной, как всякая влюбленная женщина.
Дни Зар привычно проводил в офисе, ругаясь по телефону с инвесторами и просматривая гигабайты электронных писем. Иногда его приглашал к себе Авд, и тогда Зар внутренне собирался, прикидывая как и когда можно удалить Авд с головы режиссера. Режиссер был им нужен для завершения фильма в правильном ключе, а кроме того, находиться рядом с подключенным к ССС Авд становилось все опаснее.
План был уже разработан, Зар ждал приглашения от Авд, но когда оно, наконец, прозвучало, все пошло наперекосяк.
Войдя в кабинет режиссера, Зар с удивлением увидел двух своих сопродюсеров Роф и Ваф, которые, по его расчетам, должны были сейчас находиться в Нью-Йорке. Авд сидел за своим столом, спиной к окну, а напротив него в кресле для посетителей съежилась Рит. Сердце Зар упало.
– Садись, Берни, в ногах правды нет.
– Что случилось? – Зар едва держался, чтоб не броситься к Рит, защитить, закрыть собой, но сделал лишь несколько шагов вперед и вопреки предложению остался стоять, сложив на груди руки. Лучше бы он всё-таки сел. Зар накрыло слияние с Рит, а он и не знал, что возможно и так, на расстоянии.
"Молчи! Не выдавай себя! – крик Рит в его сознании. – Что бы они ни сделали, сохраняй хладнокровие! Ради будущего. Ради наших детей!" Веки Берни затрепетали, он провел рукой по лицу. Зар сжался, он отступил, почти совсем отпустил своего носителя. Берни легко было сохранять спокойствие, Мелиссе ничего кроме увольнения не угрожало, а вот Рит...
– Ты знал, что Мелисса переписала сценарий?
– Понятия не имел, – безразлично сказал Берни и очень естественно почесал в затылке, – и что? Ты с ней не согласен?
– Мы здесь все свои, – Авд оглядел собравшихся, – поэтому скажу прямо и без обиняков. Сценарий Мелиссы – это измена Верховному, ересь и крамола.
– Чтооо? – продюсеры переглянулись, Берни выглядел столь же шокированным как и коллеги.
– Она переписала все так, – Авд цедил слова сквозь зубы, – чтобы герой Шона Бина остался жив!
Продюсеры ахнули, Берни закрыл рот рукой и укусил свою ладонь, Зар хотелось кричать, словно его самого разрывали на части, но он молчал.
– Ты хочешь всех нас погубить! – взорвался Роф. – Идиотка! О чем ты думала?
– Еще раз повторяю, Райан, это не глупость и не хулиганство, – лицо режиссера исказилось от отвращения, – это Измена!
– Тогда мы должны... – Ваф закрыл лицо руками. – Но ведь мы этого не сделаем? Нет?
– Должны и сделаем! – отрезал Авд. Он нажал кнопку коммуникатора на столе: – Хайди! Ты принесла, что я просил?
– Да, сэр.
Буквально в тот же момент в кабинет вплыла личная ассистентка режиссера с внешностью скандинавской богини и мозгами едва пригодными для питания самого чахлого мозго-слизня. Она грациозно поставила на стол поднос и исчезла. Зар с тоской подумал, что если бы их план удался и Рит стала бы хозяином режиссера, ему пришлось бы сменить прагматичный мозг Берни на эту пустую хорошенькую головку. Как это было бы, интересно... Но тут взгляд его упал на поднос, и в его сознании не осталось ничего, кроме паники. Спасло его лишь то, что и Роф и Ваф не могли спокойно смотреть на то, что делал Авд. Роф побелел как мел, Ваф ломал руки, пока режиссер рвал маленькие пакетики над большим бумажным стаканом. И только Рит не проявляла никаких эмоций. Зар понял, она освободила носителя, чтоб не причинять телу лишних мук. И сейчас слегка растерянная Мелисса с удивлением наблюдала за режиссером. Он помешал содержимое стакана пластиковой трубочкой и не дрогнувшей рукой опрокинул стакан на голову Мелиссы.
Ваф вскрикнул, Роф пошатнулся. Зар же оставил себе только контроль над зрительным нервом. Он ничего не слышал, а только видел, как режиссер поднялся и увещевает Мелиссу, наверняка извиняясь за свое поведение. Зар заставил Берни посмотреть на пол. Там в пенящейся луже колы с восемью пакетиками соли таяло крошечное зеленое тельце. Ярость пронзила Зар и все тело Берни, и он наступил на тельце, прекращая агонию. А в его собственной душе агония только начиналась, перед глазами плясала кровавая пелена.
Ваф выбежал, его тошнило. Посеревший Роф сухими губами произнес:
– Ну мы, пожалуй, пойдем, Тарс. Поглядим, как там Бретт, и вообще... Обсудим франшизу, – Роф хлопнул Зар по плечу. Зар кивнул, он даже испытал некоторую благодарность за этот жест. "Ты умрешь легко, Роф, – подумал Зар, – как и Ваф"
Зар никогда прежде не чувствовал такой горечи и пустоты. Сейчас он ненавидел все свои новообретенные чувства. Еще неделю назад при виде казни ему, может быть, и стало бы дурно, как Ваф, но он бы не сомневался в справедливости и правильности свершившегося. Теперь же каждую секунду ему казалось, что это его тело обжигает бурлящий соляной раствор. Безумие почти захватило его. Но в самый последний миг, на краю пучины хаоса, Зар вернул в сознание неожиданный внутренний импульс жизни.
"Ради наших детей" – сказала Рит. Он должен завершить начатое ради ее памяти и ради детей, ради яиц, созревающих в его теле.
Сначала следовало позаботиться о Роф и Ваф. Себе на погибель прилетели они в Голливуд именно сейчас. Зар понимал, что они, по большому счету, не виноваты, но оставлять в живых слизней, которые часов через семь на вечернем ССС расскажут обо всем всей колонии – этого нельзя допустить. У него оставалось совсем мало времени.

Арендовать передвижной рефрижератор оказалось легко, были бы деньги. К самой дальней стенке морозильной камеры он придвинул несколько ящиков Абсолюта, какого-то виски и блок бутылочек минералки, он все равно не собирался это пить.
Роф и Ваф сидели в пляжном баре. Каждый пытался не думать о случившемся, но это было невозможно, как невозможно перестать ощупывать языком ноющий зуб. Они заказали все самые приторные и экзотические коктейли из меню и осилили уже больше половины. Но вожделенное забвение омывало разве что мозги носителей, а слизни пребывали в шоке и ужасе.
– Меня больше всего убивает, – язык Роф заплетался, он говорил громче, чем следует, – сам факт саботажа! Это же физически невозможно!
– Не это самое страшное, – Ваф был еще пьяней, – я теперь никогда не смогу пить колу…
Зар плюхнулся на барный стул рядом с коллегами.
– Так и знал, что вы тут, ребята! – он залпом осушил ближайший высокий стакан со слоистой голубой жидкостью и выплюнул вишенку. – Этим горю не поможешь. Предлагаю развеяться немного, у меня полная машина водки.
Бретт и Райан мутными глазами посмотрели на Берни, они были в нужной кондиции, но поездки на рефрижераторе не ожидали.
– Мы на нем не поедем, – преувеличенно бодро ответил Зар, – забирайтесь и выберите, что вам по вкусу. – Он подсадил мужчин в кузов.
– И мне захвати Абсолют, Бретт! – с этими словами Зар захлопнул двери, запер кодовый замок. Через толстые стенки морозильника не было слышно ругательств, которыми его несомненно осыпали бывшие коллеги. Но он все равно включил погромче радио и поехал прочь из города.
Через час он был уже достаточно далеко. Фургон остановился у маленького придорожного кемпинга. Арендовав крайний домик на двое суток, Зар натянул свитер и чудом найденную в кладовке Берни меховую шапку. Дверь морозильника он открывал не без содрогания. Райан и Бретт сидели обнявшись на ящиках, они были пьяны до бессознательного состояния, но несомненно живы. Чего нельзя было сказать о Роф и Ваф. Замерзая, мозго-слизни отвалились от своих носителей и валялись теперь на полу камеры. Зар поколебался мгновение, но потом раздавил их бренные останки. Бесчувственных мужчин он положил на кровати в домике, а чтоб им было веселей приходить в себя, оставил еще минералку и Абсолют. Меховая шапка полетела в мусор.
Вернувшись в квартиру Берни, Зар разложил на столе купленные в магазинчике у заправки припасы. В пластиковом ведерке он аккуратно смешал два литра диет-пепси и фунт поваренной соли, набрал полученную жидкость в пару больших водяных пистолетов. Чтобы скрыть свое новое оружие, пришлось надеть единственную подходящую вещь – длинный кожаный плащ, не по сезону, а что делать. От дверей Зар вернулся в ванную, сунул в карман купальную шапочку, посмотрел на себя в зеркало, рот исказила злая ухмылка.
По дороге он позвонил Авд.
– Тарс, ты где сейчас? Да, после такого не грех и выпить. Так я зайду на пару слов, – и не слишком заботясь уже, что подумает будущий покойник, дал отбой.

Режиссер сидел в монтажной, отсматривал вчерашние дубли и предвкушал вечерний доклад о предотвращении диверсии. Авд был пожилым слизнем старой закалки, режиссером его назначили впервые, он старался не трогать творческие процессы в мозгу носителя, но сегодня ему пришлось взять полный контроль. Он даже стал подумывать, а не сделать ли все самому, полностью задавив носителя. То, что художественная сторона фильма может от этого пострадать, Авд волновало в наименьшей степени. Звонок Зар его немного насторожил. Что этому идиоту надо? Проглядел заговорщицу и хочет теперь отмазаться? Или у самого рыльце в пушку? Разберемся. Авд как никогда ощущал себя режиссером, не только фильма, но и судеб других слизней.

Зар натянул целлофановую шапочку и вошел в монтажную. Авд уставился на него в изумлении.
– Что за маскарад, Берни?
Зар с трудом сообразил, что в своем плаще, темных очках и купальной шапочке выглядит донельзя нелепо. Плевать.
– Кажется, дождь собирается, – коротко ответил он, – а точнее, гроза. Ты, я вижу, доволен собой, Авд?
Режиссер нахмурился, вслух было принято называть друг друга именами носителей.
– Что ты себе позволяешь? – он пристально и властно воззрился на продюсера. – Так ты все-таки знал! Вы были заодно!
– Да, мы были заодно, – спокойно сказал Зар, – а теперь сделай мне одолжение, покинь носителя.
У Авд глаза от такой наглости полезли на лоб, он вскочил, но в лицо ему уже летела струя соленой газировки. Первый выстрел не задел слизня, Авд бросился на Зар, пытаясь вырвать у нападавшего пистолет. Обжигающие брызги фонтаном били в потолок, но Зар был надежно защищен шапочкой. Он ударил Авд коленом в живот, а левой рукой надавил на горло. Режиссер захрипел и выпустил руку с пистолетом. И тогда Зар выхватил второй пистолет и из обоих сразу начал поливать голову несчастного режиссера. Струи хлестали тело слизня, как плети, но он не желал расставаться с носителем и с жизнью. Зар схватил истекающее слизью тельце Авд и с усилием отодрал его от головы человека, метнул на пол в лужу газировки. Наступать на него Зар не стал, а несколько минут смотрел на агонию слизня. Наконец конвульсии Авд прекратились. Зар посмотрел на тело режиссера, тот был без сознания. Вновь пришлось ему тащить бесчувственное тело, на сей раз в туалет, чтобы смыть с волос липкую и соленую гадость. В том месте, где к голове крепился Авд остался алый рубец. Зар включил воду похолодней, но человек не открыл глаза и не очнулся. Тогда Зар уложил тело на кафельный пол, стянул с головы ненужную уже шапочку, встал на колени и склонился над Тарсом. Оставалось немного, Зар прекратил всякий контакт с носителем и медленно пополз с затылка ко лбу Берни. Словно тягучая зеленая капля, он оторвался от виска продюсера и шлепнулся на темя режиссера, затаился в мокрых волосах.
Берни пришел в себя, насколько это возможно для человека, несколько месяцев проведшего под властью мозгового слизня. Он снял очки, прижался ухом к груди режиссера.
– Тарс! Что с тобой? – Берни потряс тело за плечи, не добился ответа и зашарил по карманам в поисках телефона. Нужно было что-то делать. Зар прилип к влажной коже, осторожно попробовал на вкус мозговые волны. Человек был в коме, этот гад ползучий Авд усилил связь с носителем и делился с ним своей болью во время схватки, однако физически мозг цел. Зар потянулся к рецепторам, заставил открыться глаза, затем с усилием сел. Берни облегченно вздохнул, отложил телефон: – Ты как?
– Мммм, – Зар пытался что-то сказать, но сходу оживить речевую функцию не получалось.
– Боже, у тебя инсульт! – Берни снова начал названивать в службу спасения. – Лежи! Не стоило так расстраиваться из-за сценария. Мы все снимем в лучшем виде!
– Н… Не надо скорую, Берни, – с неимоверным усилием произнес Зар. – Я просто перенервничал. Отвези меня домой.

Во время премьеры, сидя в темном зале рядом с главной дивой своего кино, Зар готовился расстаться с Тарсом. За несколько месяцев съемок он сделал все что мог, и даже чуточку больше. Вкус мозговых волн обнадеживающе свидетельствовал, что носитель вышел из комы, и хотя пока это были не яркие и сочные мозговые волны творческой личности, о жизни и здоровье Тарса можно было не волноваться. Зар осторожно и незаметно отсоединился от режиссера. С огромным трудом преодолел небольшое пространство и зарылся в волосы главной дивы, без всякого удивления обнаружив, что это парик. На сей раз это его вполне устраивало. Он поедет в этом парике на виллу дивы и там, среди шиньонов и париков, так похожих на его родной инкубатор, отложит яйца и выведет своих детей, это произойдет совсем уже скоро.

А фильм меж тем подходил к развязке. Девушка нашарила рядом с собой клинок. «Убей его», – кричали ей товарищи. Но героиня посмотрела в глаза нависшего над ней противника и, вместо того чтобы полоснуть его клинком по шее, сорвала с нее полумесяц на цепочке. В тот же миг ужасное чудовище обратилось вместо ожидаемого мозго-слизнями трупа в живого и счастливого Шона Бина, которого в скором экранном будущем не ждет ничего страшней, чем свадьба дочери с песнопениями в духе Болливуда. И пускай это не эпичная драма, а всего лишь сказка про Белоснежку, это маленький эпизод в истории людей, но гигантский прорыв для колонии мозговых слизней. Может, вам этот фильм покажется странным, может, черные, похожие на двух влюбленных слизней брови Белоснежки кажутся вам ужасными, но не судите строго. Так этот сюжет написала Рит, а Зар снял его, как смог, не изменив ни слова.